Актуальные проблемы конституционно-правовой ответственности (В.А. Виноградов, "Законодательство", N 10, октябрь 2002 г.)

1. О теоретических подходах
к конституционно-правовой ответственности

Конституционно-правовая ответственность впервые появилась не в правовых актах, а в научных исследованиях, причем по сравнению с другими видами юридической ответственности относительно недавно.

В литературе, посвященной конституционно-правовой ответственности*(1), нашло отражение многообразие существующих позиций по поводу юридической ответственности. Вследствие этого, а также в связи с неоднозначностью восприятия самой конституционно-правовой ответственности имеются серьезные различия в теоретических подходах к этому виду ответственности, отсутствует единство в характеризующем ее категориальном аппарате. Однако можно констатировать, что в отечественной правовой литературе - при всех разногласиях - мнения сходятся в том, что невозможно отрицать как саму необходимость такой ответственности, так и существование целого комплекса мер конституционно-правовой ответственности в российском законодательстве.

Как упоминалось, высказываемые точки зрения о сущности конституционно-правовой ответственности весьма разноречивы, однако в юридической литературе, как правило, признается наличие двух аспектов (видов) конституционно-правовой ответственности - позитивного и негативного (ретроспективного). Ответственность первого вида несут все субъекты конституционно-правовых отношений, ответственность второго вида связана с применением специальных мер воздействия, вытекающих из недолжного поведения субъектов конституционно-правовых отношений*(2).

Сторонники первого считают, что конституционно-правовая ответственность проявляется главным образом в ее позитивной направленности - как ответственное отношение субъектов к своим конституционным обязанностям, добросовестное и эффективное их исполнение*(3). Позитивную направленность конституционно-правовой ответственности ассоциируют с подотчетностью, юридической компетентностью*(4). Однако эти понятия не тождественны, последние непосредственно вытекают из конституционно-правового статуса субъектов и их участия в общественных отношениях.

Представляется, что попытки рассмотрения конституционно-правовой ответственности одновременно с двух позиций могут привести, в том числе, к неприменению мер государственного воздействия к виновным в неправомерном поведении под предлогом несения ими позитивной ответственности.

Ряд авторов отдает предпочтение ретроспективному (негативному) аспекту конституционно-правовой ответственности*(5). При этом конституционно-правовая ответственность понимается как отрицательная оценка деятельности субъекта, в результате чего он испытывает неблагоприятные последствия - ограничение либо лишение политических, юридических или других интересов*(6).

В свою очередь, негативную конституционно-правовую ответственность некоторые исследователи рассматривают в широком и узком смысле. В первом случае - это отдельный вид ответственности, а во втором - любая негативная ответственность за совершение всякого правонарушения*(7). Такой подход, на наш взгляд, является излишне вольным и необоснованным.

Подчеркнем, что, конечно, позитивный и ретроспективный аспекты (виды) ответственности тесно связаны и иногда первый является необходимым условием наступления второго и как бы продолжается в нем. Однако, по нашему мнению, именно в ретроспективном аспекте конституционно-правовая ответственность проявляется наиболее ярко, и именно ретроспективная ответственность не вызывает сомнений как юридическая ответственность. Ретроспективная направленность усиливает воспитательное и правоохранительное значение конституционно-правовой ответственности, ее стимулирующую роль в формировании правомерного поведения и социальной активности субъекта конституционно-правовых отношений. Вряд ли та положительная ответственность, которая сохраняется и в случае ответственного поведения субъекта, может столь же эффективно выполнять указанные функции. При этом не следует вовсе отвергать позитивный аспект как таковой или умалять его значение. Он может и должен быть исследован, но отдельно - как особый вид неюридической ответственности.

В связи с этим, как представляется, следует подходить к конституционно-правовой ответственности прежде всего как к ответственности за поведение, которое отклоняется от модели, предусмотренной диспозицией конституционно-правовой нормы. А учитывая особенности предмета конституционно-правового регулирования, необходимо, на наш взгляд, рассматривать конституционно-правовую ответственность с широких позиций. Причем не столько в смысле предлагаемой двухаспектности, а, главным образом, с точки зрения критериев юридической ответственности. Во-первых, в сфере конституционно-правовой ответственности, возможно не только государственное принуждение. Во-вторых, конституционно-правовые санкции, субъекты и основания конституционно-правовой ответственности по форме и содержанию разнообразнее, чем при любом другом виде юридической ответственности.

Исходя из сказанного, некоторые авторы делают предположение о том, что конституционно-правовая ответственность номинально включает другие самостоятельные виды ответственности (парламентскую, президентскую, правительственную или федеральную и др.) и рассматривают эти виды в качестве самостоятельного явления*(8). Действительно, конституционно-правовая ответственность разнообразна, ибо многовариантны конституционно-правовые отношения. Однако трудно выделить такие особенности, которые необходимы и достаточны для обособления таких видов ответственности в качестве самостоятельных.

2. Конституционно-правовая
ответственность - вид юридической ответственности

Справедливо отмечается, что различные виды юридической ответственности, будучи направлены на охрану Конституции, не обретают (пусть даже только в этих пределах) свойств и признаков конституционно-правовой ответственности*(9).

Конституционное право характеризуется наличием собственного потенциала обеспечения действенности своих норм, т.е. собственного института юридической ответственности. Именно он может и должен стать, по сути, ведущим институтом и тем самым предопределять конкретные параметры других институтов конституционного права. Более того, только при наличии самостоятельной ответственности - как решающем условии и первоначальном основании самостоятельности отрасли - конституционное право приобретает достаточно убедительное свидетельство собственной полноты и внутренней завершенности.

Особенности конституционно-правовой ответственности и соответственно ее обособление как самостоятельного вида юридической ответственности объясняются предметом и методом конституционно-правового регулирования общественных отношений; функциями, которые выполняет конституционное право в общей системе права; спецификой статуса субъектов конституционно-правовых отношений; особенностями юридической природы неправомерного поведения в конституционно-правовой сфере; характером конституционных предписаний, на базе которых возникает ответственность; особой процедурой ее реализации.

Конституционно-правовая ответственность - это самостоятельный вид юридической ответственности, осуществление мер которой (в виде различного рода неблагоприятных последствий для субъектов) не только устанавливается конституционно-правовыми нормами, но и направлено, прежде всего, на защиту конституционно-правовых отношений. Ее конституционное и законодательное признание и установление как одного из видов юридической ответственности будет повышать эффективность конституционно-правовых норм, усиливать их влияние на общественно-политическую практику, т.е. способствовать решению одной из самых актуальных проблем конституционного права.

Рассматриваемый вид ответственности предстает в единстве общесистемных признаков, присущих юридической ответственности в целом, а также тех свойств и качеств, которые указывают на ее своеобразие как относительно самостоятельного правового явления. Общие признаки юридической ответственности специфически преломляются применительно к конституционно-правовой ответственности. Вместе с тем, конституционно-правовая ответственность не может быть полным аналогом других видов юридической ответственности, поскольку содержание ответственности должно быть адекватно содержанию соответствующих общественных отношений, по крайней мере, между ними не должно быть несоответствий.

С учетом общесистемных признаков юридической ответственности конституционно-правовую ответственность, наступающую в большинстве случаев, можно определить следующим образом. Это закрепленная конституционно-правовыми нормами обязанность субъекта конституционно-правовых отношений отвечать за несоответствие своего юридически значимого поведения тому, которое предписано ему этими нормами, обеспечиваемая возможностью применения уполномоченной инстанцией мер государственного (или приравненного к нему общественного) воздействия.

Одной из основных функций конституционно-правовой ответственности является восстановительная. Наряду с этим она, как и всякая юридическая ответственность, осуществляет карательную (штрафную) функцию в отношении субъектов, допустивших недолжное поведение в сфере конституционно-правовых отношений. Разумеется, конституционно-правовая ответственность выполняет также стимулирующую (организационную) функцию, поскольку побуждает участников конституционно-правовых отношений к должному поведению. Способствуя предотвращению возможных в будущем конституционных деликтов, конституционно-правовая ответственность выполняет и предупредительно-воспитательную (превентивную) функцию.

Отдельно следует рассмотреть соотношение конституционно-правовой ответственности с другими видами юридической ответственности, от которых она отличается по многим позициям.

Наиболее сложно отграничить конституционно-правовую ответственность от иных видов юридической ответственности в публично-правовой сфере - административной и уголовной. Вместе с тем, представляет интерес ее соотношение с гражданско-правовой ответственностью, чему даже посвящаются специальные исследования*(10).

Конституционно-правовая ответственность в нашей стране наступает на основе норм Конституции РФ и федеральных конституционных законов, также в качестве комплексного института конституционного права она устанавливается и другими его источниками, в том числе федеральными законами, законами субъектов Российской Федерации и подзаконными актами. Заметим, что сейчас уголовная ответственность устанавливается только федеральным законом. Имеются и особенности в самом закреплении конституционно-правовой ответственности: например, в отличие от других видов юридической ответственности, возможны случаи, когда описана санкция, но не определено основание ответственности, и наоборот*(11).

Субъектами конституционно-правовой ответственности выступают как физические лица, так и коллективные образования; уголовной - только физические; административной - физические и юридические лица. Физические лица как субъекты конституционно-правовой ответственности представлены гражданами, иностранными гражданами, лицами без гражданства, должностными лицами и др. В качестве коллективных образований выступают государственные органы, негосударственные органы и объединения и др.

Основание конституционно-правовой ответственности (конституционный деликт) существенно отличается не только от основания уголовной ответственности (преступления), но и от других правонарушений (деликтов) - административных, дисциплинарных, гражданско-правовых. Вместе с тем, основанием конституционно-правовой ответственности может являться не только не соответствующее нормам конституционного права поведение, но и наступление иных обстоятельств, прямо предусмотренных конституционно-правовыми нормами. Так, конституционно-правовая ответственность может возлагаться за деяния других субъектов. Примером здесь служит ответственность кандидатов за действия их уполномоченных лиц в соответствии с подп."в" п.2 ст.91 Федерального закона "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации"*(12).

Предусмотренные за конституционные деликты меры конституционно-правовой ответственности (конституционно-правовые санкции*(13)) далеко не совпадают с наказаниями за преступления и административными наказаниями, установленными за административные правонарушения. Так, лишение прав допускают как уголовное и административное, так и конституционное право (правда, только основных). Однако в ряде случаев применение уголовных или административных санкций невозможно в силу различных конституционно-правовых иммунитетов (которыми обладают, например, глава государства и парламентарии). Как известно, денежные взыскания (штрафы) являются довольно распространенной мерой ответственности: они используются в гражданском, административном, уголовном и международном праве. Высказана идея об установлении и конституционных штрафов*(14). Безусловно, штраф, предусмотренный санкциями конституционно-правовых норм, будет оказывать негативное воздействие на лицо, совершившее конституционный деликт, подтверждая упрек государства, и влечь существенные материальные последствия, которые могут сделать крайне невыгодным совершение некоторых деликтов. Однако такая мера не может быть отнесена к числу основных конституционно-правовых санкций, более того, ее отсутствие свидетельствует о том, что законодатель не считает штраф эффективным видом конституционно-правовых санкций.

Конституционно-правовые санкции применяются широким кругом уполномоченных субъектов (инстанциями ответственности) - органами законодательной, исполнительной, судебной*(15) власти, местного самоуправления, должностными лицами, гражданами и др. - в отношении неподчиненных и неподотчетных им субъектов, тем самым отличаясь от дисциплинарных взысканий.

Принудительный характер юридической ответственности применительно к конституционно-правовой ответственности проявляется не только в государственном принуждении, но и в ином приравненном к нему публичном (общественном)*(16). Конечно, такое публичное (общественное) принуждение так же, как и государственное, осуществляется на основе конституционно-правовых норм (или при их санкционировании*(17)) и, как правило, под государственным контролем. Цель принудительной деятельности достигается путем воздействия на политическую, моральную, организационную и имущественную сферу конкретного субъекта конституционно-правовых отношений.

Проблема реализации конституционно-правовой ответственности решается непросто, и к важнейшим относится вопрос об инстанции (субъекте юрисдикции). Кто-то должен констатировать наступление конституционно-правовой ответственности в отношении соответствующего субъекта. В ином случае невозможно привлечь к конституционно-правовой ответственности. Если инстанция ответственности (субъект юрисдикции) не установлена - нет и самой ответственности. В связи с этим при закреплении конституционно-правовой ответственности должны быть четко указаны не только субъект ответственности, основание, меры воздействия, но и обязательно - инстанция.

Судебный порядок реализации конституционно-правовой ответственности представляется наиболее целесообразным, поскольку востребование суда как независимого и беспристрастного по своей природе и в качестве такового участвующего в решении вопросов о применении мер конституционно-правовой ответственности предполагает соблюдение конституционных гарантий правосудия. Более того, внесудебный порядок применения ряда мер конституционно-правовой ответственности послужил основанием для признания Конституционным Судом РФ не соответствующими Конституции законодательных положений, закрепляющих такой порядок*(18).

3. Конституционно-правовое
регулирование в России и за рубежом

Очевидно, что без четкого отражения конституционно-правовой ответственности в нормативных правовых актах будет крайне затруднено развитие как теории юридической ответственности в конституционной сфере, так и ее практическое воплощение.

В российском законодательстве, несмотря на установление отдельных мер конституционно-правовой ответственности, соответствующий термин не используется*(19). Конституция России прямо не признает конституционно-правовую ответственность в качестве отдельного института. Показательно и то, что слово "ответственность" употребляется лишь в трех ее статьях: ст.41, 54, 122, причем в последней речь идет исключительно об уголовной ответственности.

Вместе с тем, необходимость адекватных мер воздействия на субъекты конституционно-правовых отношений в целях защиты Конституции России вытекает непосредственно из закрепленных ею основ конституционного строя Российской Федерации как демократического правового государства, обязанного обеспечивать признание, соблюдение и защиту целого комплекса конституционных ценностей: прав и свобод личности, суверенитета, государственной целостности, единства системы государственной власти, единства экономического пространства и т.д. Поэтому законодатель должен установить контрольный механизм, который обеспечивал бы эффективное исполнение всеми субъектами конституционно-правовых отношений их конституционной обязанности - соблюдение Конституции и федеральных законов и недопущение не соответствующего им поведения. Такой контрольный механизм в случае невыполнения субъектами конституционно-правовых отношений указанной обязанности не может не предполагать наступления для них негативных последствий, включая, безусловно, меры конституционно-правовой ответственности.

Поскольку в России нет прямого (однозначного) конституционного и законодательного указания на конституционно-правовую ответственность, исключительную важность в ее развитии приобретают правовые позиции Конституционного Суда РФ, который в отличие от законодателя использует термин "конституционно-правовая ответственность" и признает наличие ее мер в федеральных законах*(20). Конституционным Судом РФ на основе Конституции РФ сформулирован ряд принципов, которыми должен руководствоваться законодатель при регулировании конституционно-правовой ответственности. Так, Конституционный Суд последовательно проводит принцип определенности основания ответственности - четкого установления всех элементов состава конституционного деликта, чтобы избежать неоднозначного понимания и, следовательно, ошибок при применении. Из правовых позиций Конституционного Суда следует, что меры конституционно-правовой ответственности должны соответствовать требованиям справедливости и соразмерности. Санкции должны соизмеряться с конституционно установленными целями и ценностями, а также с характером совершенного конституционного деликта и иными факторами. Отступление в законодательных актах от указанных конституционных постулатов ведет к признанию Конституционным Судом таких актов не соответствующими Конституции РФ*(21).

В отечественной юридической литературе поднимается вопрос о необходимости специального закона о конституционно-правовой ответственности. Предлагается принятие как единого "своеобразного конституционного кодекса"*(22), так и специальных федеральных законов, посвященных конституционно-правовой ответственности в отдельных сферах. Предполагаемая цель всех этих актов - конкретизировать конституционные нормы по аналогии с тем, как это делается по отношению к другим видам юридической ответственности.

Частично такие идеи нашли отражение в федеральном законодательстве. Анализируя российские нормативные правовые акты, можно сделать вывод о том, что конституционно-правовая ответственность имеет собственную правовую основу. В частности, вопросы конституционно-правовой ответственности затронуты в федеральных конституционных законах - например, "О Конституционном Суде Российской Федерации" *(23) (ст.17, 18, 80), "О Правительстве Российской Федерации" *(24) (ст.33, 43, 44), а также в федеральных законах - например, "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" *(25) (ст.48, 49), "О политических партиях" (ст.9, 20, 27, 37-43), "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" *(26) (ст.25, 32, 64), "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" *(27) (ст.40, 44, 47, 91) и др.

Ярким примером является установление мер федерального воздействия в отношении органов государственной власти субъектов федерации, закрепленных в Федеральном законе "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации"*(28) (ст.3.1, 9, 19, 29, 29.1). Как известно, конституционность ряда соответствующих мер воздействия - досрочного прекращения полномочий (роспуска) законодательного (представительного) органа и отрешения высшего должностного лица (руководителя высшего исполнительного органа) от должности - ставилась под сомнение. Вероятно, это произошло из-за того, что Конституция России не только не регулирует порядок применения таких мер, но и вовсе о них не упоминает. Однако Конституционный Суд РФ признал соответствующими Конституции закрепленные в федеральном законодательстве меры федерального воздействия в отношении органов государственной власти субъектов федерации, указав, что они представляют собой конституционно обусловленный комплексный правовой институт*(29).

Вместе с тем, правовая позиция Конституционного Суда РФ в отношении положений Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации", устанавливающих эти меры ответственности, представляется неоднозначной. Конституционный Суд признал соответствие всех обжалуемых мер Конституции, поскольку федеральным законом в качестве обязательного элемента их применения предусматриваются судебные процедуры. Одновременно Суд еще раз подтвердил, что в силу норм Конституции он является единственной судебной инстанцией, которая уполномочена окончательно разрешать публично-правовые споры о соответствии Конституции РФ. Из названного закона следует, что применение рассматриваемых мер воздействия возможно на основании решения "соответствующего суда", но Конституционный Суд решил, что соответствующим в данном случае является только он сам. Другое истолкование норм о таких мерах воздействия, по мнению Конституционного Суда, не вытекает и не может вытекать из данного Федерального закона, поскольку оно не соответствовало бы Конституции *(30) . Таким образом, без окончательного решения Конституционного Суда все остальные судебные решения, констатирующие соответствующие нарушения Конституции и федерального законодательства, не имеют юридического значения, поскольку не могут служить основанием для применения указанных мер воздействия. Вследствие этого механизм реализации таких мер воздействия приобретает, видимо, несколько иное содержание, чем задумывал законодатель, он становится более громоздким и поэтому менее эффективным и сложно реализуемым.

Казалось бы, признание отдельных мер воздействия в отношении органов государственной власти и высших должностных лиц субъектов федерации соответствующими Конституции позволяет согласиться с некоторыми исследователями, которые предлагают закрепить на уровне федерального закона институт федерального вмешательства (интервенции)*(31) (подобный существующим в Бразилии или ФРГ). Однако указанная правовая позиция Конституционного Суда вовсе не позволяет таким образом решить вопрос о федеральном вмешательстве, т.е. установлением в федеральном законе мер конституционно-правового воздействия по отношению к субъекту федерации в целом. Предлагается, например, введение особого режима правления на территории субъекта Российской Федерации, или прямого федерального правления, или федерального правления в отдельной сфере общественных отношений, находящейся в ведении субъекта Российской Федерации*(32.) Все это может рассматриваться как нарушение конституционного статуса субъекта Российской Федерации, так как нарушается стабильность государственной власти такого субъекта, в частности, формируется федеральная администрация, глава которой назначается Президентом РФ. Подобные меры требуют исключительно конституционного регулирования, следовательно, надо вносить поправки в Конституцию РФ. По тем же причинам проблематично и принятие "конституционного кодекса". Впоследствии, когда институт конституционно-правовой ответственности в России обретет четкие контуры и при необходимых изменениях Конституции РФ, можно будет - по аналогии, например, с административной ответственностью - кодифицировать меры конституционно-правовой ответственности.

В противоположность российской практике, за рубежом встречается прямое конституционное и законодательное закрепление конституционно-правовой ответственности в качестве особого вида ответственности. Так, Конституция Польши*(33) прямо предусмотрела конституционно-правовую ответственность: в ст.198 указаны лица, которые несут "за нарушение Конституции или закона в связи с занимаемой должностью или в сфере исполнения своих служебных обязанностей конституционную ответственность". В статье 142 Федерального конституционного закона Австрии*(34) устанавливается "предусмотренная Конституцией ответственность" верховных органов Федерации и земель, их должностных лиц за допущенные правонарушения. Изучение зарубежного опыта правового регулирования вопросов конституционно-правовой ответственности имеет не только теоретическое, но и прикладное значение. Однако в вопросе заимствования моделей конституционно-правовой ответственности, позитивно себя зарекомендовавших за рубежом, необходимо проявлять осторожность, а также учитывать совместимость реципируемых норм и российских правовых реалий. Поэтому речь не может идти о простом механическом использовании иностранных конституционно-правовых конструкций.

4. Конституционно-правовая
и политическая ответственность

Конституционно-правовая ответственность как гарантия сохранения конституционного строя представляет собой прежде всего ответственность власти, в том числе за состояние конституционности и законности в правотворческой и правоприменительной деятельности государственных органов, должностных лиц, и, следовательно, она должна обеспечивать высокую социальную эффективность функционирования власти. При этом важно, чтобы объем полномочий и обязанностей субъектов, с одной стороны, и объем их ответственности - с другой были сбалансированы и находились в пропорциональной зависимости. Мера власти должна соотноситься с мерой ответственности.

Поскольку конституционное право главным образом регулирует политические отношения*(35), постольку и конституционно-правовая ответственность имеет политическое содержание, а ее меры - политический характер. Конституционно-правовая ответственность выполняет функцию политико-правового воздействия на субъекты, допустившие конституционные деликты, являясь одним из методов регулирования общественных отношений, что дает основание иногда не вполне точно отождествлять конституционно-правовую ответственность с политической. Но не всякую меру публично-принудительного воздействия (в том числе организационную), имеющую политическое содержание, можно рассматривать как меру конституционно-правовой ответственности*(36). Иначе границы собственно юридической ответственности безосновательно расширяются, а ее функция стимулирования должного поведения столь же бессмысленно утрачивается.

Применение мер конституционно-правовой ответственности всегда сопряжено с наступлением неблагоприятных (невыгодных) политических последствий для субъекта, допустившего недолжное поведение в конституционно-правовой сфере.

В сферу конституционного права включены также отношения основополагающего характера "государство (публичная власть) - личность", как связанные, так и непосредственно не связанные с политическими. Вместе с тем недолжные деяния субъектов конституционно-правовых отношений в этой сфере также могут влечь и неблагоприятные последствия политического характера.

По поводу соотношения конституционно-правовой и политической ответственности в юридической литературе мнения расходятся. Ряд юристов исходит из того, что конституционно-правовая ответственность не является политической, поскольку основания ее могут лежать вне сферы политики: например, она может быть применена за совершение преступления или по моральным основаниям*(37). С этим нельзя согласиться, ибо такой подход несколько упрощает понятие конституционно-правовой ответственности. Специфика ее основания состоит в том, что совершение, например, преступления (морального проступка) может являться, но только в предусмотренных конституционно-правовыми нормами случаях, одновременно действием, которое не отвечает должному поведению для субъекта в сфере конституционно-правовых отношений*(38). Ответственность, наступающая при этом, не утрачивает своего политического содержания.

В связи с этим свойством конституционно-правовой ответственности некоторые исследователи полагают, что она находится между уголовной и политической. По их мнению, с уголовной ответственностью ее роднит то, что "она возникает вследствие нарушения закона. Другой признак определяет ее сходство с политической ответственностью: она касается не только Уголовного кодекса, но и Конституции"*(39). Однако наличие совпадающих признаков не означает, что конституционно-правовая ответственность приобретает "уголовно-политическое" содержание. Она сохраняет свое политическое содержание в силу специфики своей юридической природы и осуществляемых функций. И никакое "сходство" не в состоянии навязать ей уголовный характер. Конституционно-правовая ответственность не есть нечто "промежуточное", "синтезированное", лишенное своего, особого места среди видов юридической ответственности.

Представляется обоснованным подход, согласно которому конституционно-правовая ответственность "есть политическая ответственность, но не любая, а та, которая приобретает конституционные формы"*(40). Действительно, конституционно-правовая ответственность имеет довольно четко выраженное политическое содержание и по основаниям, и по кругу субъектов, и по мерам воздействия на них. Вместе с тем, необходимо избегать превращения конституционно-правовой ответственности из правового института в инструмент политической борьбы. Осуществление мер конституционно-правовой ответственности должно ограничиваться конституционно-правовыми целями и, прежде всего, защитой Конституции.